Некоторые считают, что в разрушении нет ничего, кроме разрушения.

 Я спросила у бабушки, чего она хочет.

 - Я хочу умереть, разве не видно?

 Какого черта, ба, какого черта, смерть тебя и так найдет. Как мне укрыть тебя от этих мыслей?

 Я срезаю в нашем заброшенном саду розы - тебе к столу. И самый мой большой страх, что розы скоро исчезнут. Но знай, я буду воровать их у соседей, я найду их для тебя.

 С каждым днем ты все печальнее. Я уже не выхожу к тебе, мы не разговариваем. Зацикленные дни, когда ты смотришь ток-шоу, там люди кричат и обливают друг друга грязью, ты говоришь, что это и есть настоящая жизнь, а не вот это всё! - с досадой смотришь на мои распахнутые от восхищения ресницы.

 Утром я собираю упавшие яблоки. За ночь они наполняются осенним холодом. Каждое яблоко имеет свой особый вкус, учишься различать сотни сочетаний — груши, продолжающегося уже три дня дождя, подкравшейся к корням петрушки. Смахиваю с яблок слизней. А потом режу ножом, и сок брызгами разлетается вокруг. Смотри, какое чудное, какая нежная пастель осела на его боку - так я зарабатываю единственную твою улыбку за день. Раньше ты еще улыбалась, когда я, проходя мимо дивана, танцевала, крутила попой или изображала Майкла Джексона. Теперь ты со вздохом отворачиваешься к стене.

 Пытаясь наполнить смыслом твою жизнь, я понимаю многое о себе, бабушка. Ты моя мать, моя печаль, моя черная вдовушка, моя любовь.